|
Москва – Лондон
Ну, наконец то, на табло объявлен этот рейс.
Лечу я в Лондон. Повезло. На British Airways.
Предъявлен паспорт, виза есть, посадочный талон.
Проверок всех не перечесть, и, в завершенье, шмон.
Законам всем послушному ботинки снять не лень.
Сказали равнодушно мне: «Снимай ещё ремень».
И снял, и пересёк черту. Вопросов больше нет.
Всё позади. Я на борту. Британия, привет!.
А на борту вопрос другой, не слышно русской речи.
Две леди бойко меж собой на инглише щебечут.
А мой сосед, во власти дум, на мумию похожий.
И он по русски ни бум-бум. И я по инглиш тоже.
В салоне люди разных стран, стремятся в Лондон люди.
Дымит в Исландии вулкан, но то ли ещё будет.
Взлетаем. Уши на замок. Под нами облака.
Ну что же, на недельный срок, Московия, пока!
Бастует сервис. А взамен обедать предлагает
у нас сказали бы - нацмен, и сервиса не знает.
На столике, что подкатил, еды, питья не мало.
Не понял я, что он спросил и ткнул, куда попало.
Он дал мне канапе в ответ, вина сто грамм. И вот,
сосед мой скушал весь обед, а я лишь бутерброд.
Две леди, как после поста, всё начисто сметали.
Вино в бутылочках по сто два раза повторяли.
Вот так летим. В окно видна, как будто бы на зло,
одна сплошная пелена и лайнера крыло.
Не видно моря красоты. Всё в серое слилось.
Европу, жалко, с высоты увидеть не пришлось.
Но вот снижаемся, пробив сплошную толщу туч.
Как человек трудолюбив, прекрасен и могуч!
Я вижу город небольшой, но сказочной красы.
Видна дорога шириной в четыре полосы.
В вождении не новичок. Смешно и чудно мне.
Там мчит машин сплошной поток по левой стороне.
Посадка. К выходу иду. Не выйдешь просто так.
Мне дама наша на ходу сказала, что и как.
Анкету надо заполнять, да из английских слов.
И в очередь, извольте встать, товарищ Иванов.
И здесь проверки. Фараон у турникета бдит.
Анкету, пальцы сверил он, махнул рукой, иди.
Вперёд! И все тревоги прочь. Туда, где жизнь другая,
и где меня встречает дочь. Ну, здравствуй, дорогая!
Заяц не у дел
1.
Однажды Заяц, старый, не богатый,
явился на банкет, устроенный Сохатым.
Собрались там идейные друзья.
Вот тамада - учёная Свинья,
её апломб весомей всех и круче.
Умеет землю рыть и всех научит.
Вот Бык издалека, не поленился
Сохатого расцеловать явился.
Бодали вместе недругов бывало.
Во власти были. Всё, увы, пропало.
Кума Лиса, хвостом виляет,
не зря, за это получает.
Прошла огонь и воды, трубы,
Лосям мила, а зайцам скалит зубы.
А Заяц - либерал. Он в стаде
учёт зверей и дел наладил
и агитатором являлся.
Его ценили, он старался.
К тому же Заяц слыл эстетом,
и бардом местным и поэтом.
И лапами стучал он звонко.
по барабанной перепонке.
Зачем же здесь Барсук? Не ясно.
Пытаться выяснить - напрасно.
А может он с волками? Нет ответа.
Ты не бирюк, Барсук, надеемся на это.
Ещё там белки, ёжики, еноты
все вместе распевали, как по нотам,
хвалу Сохатому, и здравия желали,
успехов, и, конечно, обещали
держаться и сражаться дружно.
В лесу бардак, и что-то делать нужно.
А Лось, не пребывал на троне.
Отдав правление Хавронье,
он веселился и плясал,
сам трезвый, пьяных обнимал,
и каждому добра желал.
Зачем собрались? Вот в чём дело.
За рюмкой обсудить хотелось
успехи, пораженье. Говорили,
судили. И причины были.
Действительно. Совсем недавно
Сохатый выбран в стаде главным.
Осёл, кто раньше был главою,
так и не понял, не усвоил:
играть несложно на гармошке,
когда умеешь, хоть немножко.
Виват Лосю! Другое дело
осилить Волка не сумел он.
В борьбе за пост владыки леса
У Волка больше было веса.
2.
Волк старым был, и был он красным,
и звался белым он напрасно .
Но главное у Волка - стая,
чего, конечно, не хватает
Лосю. Всегда тот побеждает,
кого бойцы сопровождают.
И кто же там у Волка в стае?
Волчица старая, седая,
В команде Волка с тех времён,
когда не избирался он,
а был поставлен по приказу.
С Волчицей подружился сразу.
Теперь они основа стаи,
ни страха, ни беды не знают.
Ещё там властвует Куница.
Она одна во многих лицах.
Вопросы все сама решает.
А несогласных выгоняет.
Бездельникам – лафа. Иная
куница надо бы для стаи.
В завхозах числится Козёл.
До ручки северян довёл.
На Северном и лес темнее
и проживанье тяжелее.
И надо б свой хозяйский стол.
Не разрешает. Вот, Козёл!
Как облапошить зверя знает.
Кого угодно заболтает.
Нет смысла представлять всю стаю,
к тому же многих я не знаю.
Но стая эта, между прочим,
не хуже и не лучше прочих.
Совсем другой вопрос, настрой.
Ах, если б зверь лесной простой
для них по службе был бы главным,
так и служили бы исправно.
Но, к сожалению, не это.
А то. До окончанья света,
вцепившись в должность, жировать.
Ну а на лес им наплевать.
3.
А лес хиреет с каждым годом.
Часть продана таким уродам,
которые « и сам не гам,
и ни за что другим не дам».
Бегут из леса молодые.
Кормиться нечем. Есть другие
леса, где корма всем хватает.
А где-то корм и пропадает.
Жильё построить здесь пытались,
но об одном не догадались.
Не нужно никому жильё,
где корма нет, одно гнильё.
А ведь в других лесах решили
проблему. Много насадили
деревьев, трав, грибов и ягод
и вынесли не мало тягот,
но ведь создали благодать.
И что ж мешает перенять
их опыт? Сказано, настрой.
У наших он совсем другой.
4.
А как Сохатый? Что-то надо
решать. Лось собирает стадо.
В правленье выбирают новых,
для стада послужить готовых:
Избрали Зайца, Рысь, Хавронью,
Лису, Быка - зверей достойных.
(Рысь. Курсы лекарей кончала,
и доброй кажется сначала.
Но белки, зайцы, берегись,
добычу не упустит Рысь).
На должность офисного клерка
Сохатый назначает Белку.
А при Осле был клерком Ёжик,
и следует признаться всё же,
он первым стадо оформлял,
и Зайца, это он позвал,
и заместителем назначил.
Но сколько Ёжик напортачил!
Юлил, терял, всё забывал,
когда был нужен, исчезал.
Ну а причина здесь простая.
ведь он служил у Волка в стае.
И Заяц думал, будет клерком,
ведь он, считай, прошёл проверку,
и много знает и умеет.
Но, Лось – «большой, ему виднее».
И, более того, Сохатый
вообще, не признавал дебаты.
И не, заботясь ни о чём,
шёл через дебри напролом.
5.
Как много бед от самомненья.
Как гром с небес пришло решенье:
«Последний выбор отменить,
и выбор в стаде повторить».
И вот на сцену вышел новый
борец – Кабан, секач, готовый
приказы «сверху» выполнять,
всех несогласных выгонять,
проблемы местные решить,
а стадо стаей укрепить.
Он был вторым вождём при стае.
Задачу - минимум поставил:
стать первым в стае. Ну а стадо –
трамплин для этого. И надо
в него своих зверей продвинуть,
что б цели названной достигнуть.
И начал мерами такими:
прогнал Лося «и иже с ними»,
а те, кто в стае жировали,
командные посты заняли.
Оформили на пост Волчицу
и Ёжика, затем Куницу.
И звери стаи в основном
вступили в стадо все гуртом.
А Рысь Сохатого забыла
и должность клерка получила.
И в стаде начался застой.
Работы, в общем, - никакой.
Зато комиссий было много
по всем вопросам, но ей-богу,
реальных дел не видно было,
а показуха всё затмила.
6.
А что наш Заяц? Он в келейных
делах профан, зато идейный,
и членство в стаде не оставил,
ревнитель общих стадных правил,
свою вносить пытался лепту,
как полагается адепту.
Он полагал, Кабан реальный
вожак, пускай не идеальный.
А что в Тамбове обвинялся,
так кто ж из нас не спотыкался?
И сам Кабан ценил Косого.
Но вот, уж не судите строго,
он должность Зайцу предложил,
но, видимо, о том забыл.
7.
А Лось конечно не сдавался,
по новому за дело взялся.
Он стадо новое создал,
куда своих зверей позвал:
Быка, Бобра, куму Лисицу.
С Хавроньей вынужден проститься,
оценок общих не нашли,
и разошлись, как корабли.
И было в новом стаде мало
зверей, однако. Только знал он,
как важен их идейный труд,
да и в борьбе не подведут.
Там Бобр свалил деревья в груду.
Журчит вода через запруду,
становится и чище и светлей.
Бобр трудится для всех зверей.
И только нескольким досада.
8.
Прошли года. А наше стадо,
по лесу разбредясь, дремало.
А тут как раз пора настала
владыку леса избирать.
И завертелось всё опять.
На пост лесного президента
рвались четыре претендента.
Средь них, естественно, кабан,
В борьбе за должность не профан.
Но если всё прикинуть здраво,
с псом, не из мелких, с Волкодавом
ему бороться предстояло.
И шансов тот имел не мало.
Пёс Волкодав (немного лает,
но молча намертво хватает),
использовал протестный фактор.
К тому же Лось ему, как трактор,
путь через дебри расчищал
и пропагандой помогал.
А сам же Лось к борьбе за место
был не допущен. Если честно,
то не понятно почему.
Но ясно мне не одному,
ведь если б Лось в борьбу вступил,
у Пса бы меньше было сил.
Итог - победа Волкодава.
Ему и почести и слава.
Но лишь одно зверей тревожит:
способен Волкодав и сможет
все обещанья выполнять,
негодных в стае поменять,
настрой всей стаи изменить
на то, что б для зверей служить.
Посмотрим. Перемена власти
поможет ли убавить страсти?
И прекратится ль беспредел?
А зайцы? Снова не у дел?
-
-
- ХОХЛУШКА
-
- В семье — не без урода. Урода родила
- хохлушка от любовника, заморского козла.
- Такое вот несчастье. И брат её, москаль,
- козла послал подальше. А вот сестрёнку жаль.
-
- Когда-то жили вместе. Был общий дом. А там
- и горести, и радости, и беды - пополам.
- И достижения общие, и недостатки тоже.
- А брат всегда сестрёнке уступит и поможет.
-
- Теперь живут отдельно. Разрушен общий дом,
- Зато объединились соседи за бугром.
- И разрывают страсти хохлушку на две части.
- И каждой мнится счастье в особенном, своём.
-
- Одна считает брата и добрым и богатым.
- И судьбы у них общие и общие дела.
- Злопамятна другая и брата отвергает,
- как будто бы вообще ему родною не была.
-
- И для неё он злейший враг всегда, везде, во всём.
- А настоящие друзья — соседи за бугром.
- За океаном её брат. И тот действительно богат.
- И может предоставить ей он выгодный заём.
-
- Вторая часть хохлушку изрядно застращала.
- А тут заокеанский друг с цветами подошёл.
- А что случилось далее указано сначала.
- И как она не ведала, что этот друг козёл.
-
- И не хохлушка целью была у ловеласа,
- а вечный его недруг, москаль, кто сохранил
- огромные владения, любых ресурсов — массу,
- богатства. А козёл на это глаз свой положил.
-
- Ещё москаль в округе главенствовать желает.
- Но драться с ним бессмысленно. У москаля — кулак.
- А как с ним разобраться козёл решил,что знает.
- Он интриган известный и в общем не дурак.
-
- И вот уроду щедро подачки от козла,
- не с доброты козлиной, а с умыслом, со зла.
- И от подачек щедрых урод, как на дрожжах,
- вдруг вымахал в бандита с дубиною в руках.
-
- Подобно кукушонку, по умыслу козлов
- он убивает братьев по матери, хохлов
- и москалей, те для него - не братья и не люди.
- И вся хохлушка в трансе, но то ли ещё будет.
-
- А дети за хохлушку, такая уж природа.
- Но трое ненавидят козлиного урода.
- Они к родне привязаны и осуждают мать.
- Им дядька больше нравится, и можно их понять.
-
- Один из них у тётки жил, по глупости. И вот
- пришёл к отцу в объятия, желанный переход.
- А два других воюют с взбесившимся уродом.
- Дай бог им отстоять себя и право на свободу.
-
- Что пожелать хохлушке. Поплачь. И может быть,
- что кто-нибудь поможет две части помирить.
- Или совсем другое? Сестра, слезу утри
- и разделись на части, на две или на три.
-
- В семье - не без урода. Однако и козла
- семья заставит делать лишь добрые дела.
- Ошибки неизбежны. Нет дыма без огня.
- В беде всегда поможет и выручит родня.
-
-
Два кота
Эта сказочка проста.
Жили-были два кота.
Один белый, другой серый,
оба прелесть, красота.
Звали белого Семён,
до чего же красавец он,
и глаза то с поволокой,
и повадками – барон.
Ну а серый, Тимофей
был ушастый и шустрей,
подхалимничал со всеми,
и поэтому хитрей.
Сёмка сам приют нашёл.
Жил на улице бомжом.
Угадал в толпе хозяйку,
так за нею и пошёл.
Тимка родился на даче.
Ну и как не взять? Иначе
выжить шансов было мало.
Кошка-мамка убежала.
А теперь живут в квартире,
в замкнутом и скучном мире.
Только вискас да обслуга,
да гоняют друг за другом.
Их любимая игра
начинается с утра.
А игра проходит так,
что в квартире кавардак.
Но зато порой ночной
и с тобою и со мной
два мурлыки обеспечат
нам и отдых и покой.
К сожалению с годами
хворь овладевает вами.
Часто мучает и гложет.
Дай-бог доктор вам поможет.
А в больнице маета.
И, поверьте, два кота
Тоже помогают. С ними
в вашем доме доброта.
Всё изменяет время
Всё изменяет время
облик и песню, и стих,
лишь облегчая бремя
давних ошибок твоих.
Год в этом мире каждый
дорог. А если больной,
годы теряешь. И дважды
в мир направлялся иной.
Благо врачи не пустили
и разобрались с тобой.
Вылечили. Изменили
в чём-то характер твой.
То, что считалось нужным,
стало не важным. И ты
правду не ищешь недужно
вместо простой доброты.
Песни звучат лишь старые.
Нет им замены, когда
ты распрощался с гитарой,
и, может быть, навсегда.
И для стихов твоих темы
стало не просто найти.
А уж создать поэму?!
Боже, спаси и прости.
Но не суди себя строго.
Всё, что познал, пережил
ты напиши, пусть немного,
в меру желанья и сил.
Жизнь продолжается. Снова
радует солнечный день.
Радует верное слово.
Сгинули немощь, и лень!
Верное слово подскажет,
выдаст разумный совет
и наставления также
знающий всё интернет.
И, по-английски, тоже
с внучкой твоей Евой
он говорить поможет.
Yes, better late than never.
- Борода
- Не хочу быть с бородой
- и, как жук, усатый.
- Не согласен я с тобой
- модник бородатый.
-
- Еву Бог создал, имея
- больше опыта, притом
- совершенней и милея,
- с чистым ангельским лицом.
-
- И естественно не зря
- бреется мужчина.
- Отличаться от зверья -
- веская причина.
-
- Верю я: настанет время
- совершенства дивного.
- И мужчина сбросит бремя
- облика звериного.
-
- Не хочу быть с бородой.
- Это не опрятно.
- Будто время в мезозой
- двинулось обратно.
-
-
Одесса
Я когда-то приезжал в Одессу.
Я по Дерибасовской гулял.
Были там у шефа интересы.
Так и я в Одессе побывал.
Нам в Одессе рады были, нас в ночлежку проводили,
маленькие комнаты, туалета нет.
Общая приёмная мрачная и тёмная.
Ну а самый главный «сервис», если включишь свет.
Рыжие и чёрные, усатые, проворные
тараканы! Сонмище! Их не истребить.
На полу, на стенах, всюду. На постелях и в посуде.
Вот и приходилось нам, стоя водку пить.
Хорошо нас приняли в Одессе.
Фирма нам оказывала честь.
И, спасибо Куприну и прессе,
там, действительно, Гамбринус есть.
Все вопросы мы решили с фирмою, и поспешили
в очередь в Гамбринус, там пивка попить.
Мимо нас без спешки, с лёгкою усмешкой
проходили одесситы. Что тут говорить?
И тогда нам стало ясно, что стояли мы напрасно.
И в пивбаре быстро обслужили нас.
После «боевых» сто грамм принесли по кружке нам
пенистого пива, кислого, как квас.
Самый главный памятник Одессы,
Дюк, а в жизни, Ришелье Арман.
Как сказала Рая, поэтесса:
для Одессы он всегда пахан.
Мы на Дюка подивились. Мы под солнцем утомились.
Так и вниз по лестнице к берегу прошли.
Там и порт и корабли у причала и вдали.
Там и место для купанья сносное нашли.
Принимая всё на веру, мы ни тифа, ни холеры
не боялись, принявши на грудь.
Хороша вода морская, освежает и ласкает.
Ну а пятна нефтяные смоем как-нибудь.
Мы проехали по всей Одессе.
Улицы и скверы, и гранит.
Вся Одесса в дымовой завесе,
а у моря, вроде бы стоит.
Нас по городу катали, всё подробно объясняли.
Об Одессе есть чего сказать.
Всё увидели едва ли, на Привоз не заезжали.
Не на что нам было покупать.
Как давно всё это было. Память всё не сохранила.
Но одесские кофейни! Помню их!
Там над турками у плитки колдовали одесситки.
Обаяние Одессы в них.
-
|
